Словомания

На работе в анонсе новых сотрудников один человек был упомянут по-английски как Simeon. Понятно, что на самом деле он Семён. Просто при написании Semen возникнут ненужные ассоциации.

Заметьте, что Симеон звучит почти так же, как Семён. Зато у человека с таким именем не будет сложностей с латинской транскрипцией имени. И ещё у него никогда не будет проблем с буквой Ё в документах.

Поражает, насколько в английском распространилось обращение you guys. Раньше его применяли только к мужчинам, а теперь уже и к женщинам можно. Почему раньше только к мужчинам — потому что слово guy произошло от имени Гая Фокса.

Напомним, что когда-то в английском языке было отдельное слово «ты» — thou — и даже отдельная форма глаголов для него. А you означало только «вы». А потом thou разлюбили и стали всегда говорить you. Примерно то же происходит и в португальском.

А теперь американцам надоела путаница с you, и они в единственном числе говорят you, а во множественном говорят you guys. Такой аналитический способ образования местоимений похож на китайский, где wǒ, nǐ, tā — это я, ты, он, а wǒmen, nǐmen, tāmen — мы, вы, они.

На постнауке есть интересная лекция Кирилла Бабаева о том, как синтетические языки становятся аналитическими, а аналитические — синтетическими. Интересно также, что раньше Кирилл Бабаев был вице-президентом компании «Альтимо» и поглощал телекомы. А потом уволился и уехал в Африку изучать языки коренных народов.

Чем больше становится в Москве станций метро, тем яснее видно, что у многих из них слишком длинные названия. Если раньше это никому не мешало, то сейчас громоздкие названия уже плохо помещаются на схеме.

Думаю, это связано с нашей любовью к длинным ненужным словам — «является», «осуществляется», «имеет место». Как будто длинные слова добавляют нашей речи смысла. Что академического в станции метро Академическая? Что международного в станции Международная? Ничего, это просто громкие бессмысленные названия.

По-видимому, раньше иногда давали притяжательные названия, чтобы показать, что станция не очень сильно связана с объектом. Например, станция Арбатская расположена не на улице Арбат и не на улице Новый Арбат, но неподалёку. Там же рядом есть Арбатская площадь, Арбатские Ворота, поэтому не совсем Арбат, но что-то арбатское. В Петербурге есть станция с потрясающим названием Василеостровская.

Гораздо чаще притяжательные названия получают из одноимённых улиц (Тверская), площадей (Театральная), вокзалов, проспектов или шоссе путём отбрасывания родового слова. Не такой уж плохой способ — «Пушкинская» короче, чем «Пушкинская площадь», но вполне узнаваема.

Но есть просто идеальный пример ненужной притяжательности. Это станция Шаболовская в Москве. Она расположена на улице Шаболовке (это не разговорный вариант, а официальное название улицы). Ничего такого Шаболовского рядом нет, разве что бывший Шаболовский телецентр (радиобашня называется Шуховской и стоит на улице Шухова). Очевидно, что станция названа по улице.

Это значит, что станцию можно переименовать в Шаболовку. Собственно, так её все и называют. В московском метро уже есть схожие названия: Полянка и Лубянка (не Полянская и не Лубянская). Шаболовка короче на две буквы в кириллице, на три в латинице, и на один слог в речи.

Замечательна лёгкость переименования — нужно просто выкинуть буквы С и Я. Если посмотреть на путевую стену, то можно заметить, что буквы эти наборные, так что выкинуть парочку лишних должно быть нетрудно. На фасаде тоже наборные буквы. Ну а на схемах заменить постепенно, никто и не заметит. Как я уже говорил, люди даже не осознают, что станция сейчас называется Шаболовская, а не Шаболовка.